Совместный номер. Противостояние (СИ) - Страница 115

115

– Что ты несешь? К кому?

Тянусь к ноутбуку рядом с ночником, открываю и вывожу из спящего режима.

– Летиция Феро, – сквозь сжатые зубы, её имя звучит как ругательство, – Объясни, как это понимать? – поворачиваю к нему ноутбук, открывая ту самую злосчастную статью с фотографиями. – Я же писала про тебя книгу и знаю всё, даже самое паскудное. Так что, значит, потр***ться явился? - прозвучало отстранённо и издевательски, но именно это я и хотела вложить в свои слова, - в Батон-Руж заплатил за секс, а сюда приехал получить то, что купил? – от каждого слова в горле режет, но я держу оборону. Он переводит свой взгляд на меня, острый, колючий. От бушующего гнева в его глазах по мне пробегают мурашки страха. Его поза выглядит угрожающей и пугающей до чертиков. С каждой секундой он всё злее и безумнее. Я ёжусь под его звериным прожигающим насквозь взглядом, потираю неприятные мурашки на плечах и тяну колени на себя. Но внутри моя стерва приняла боевую позу и не унимается. – Что же ты молчишь? Правдой режу без ножа? «Коннор Брайант вернулся в своё привычное русло, расставшись со своей бывшей пассией Кирстен и, похоже, пустился во все тяжкие…» – цитирую отрывок одной из статей его закулисной жизни, – по-моему тот журналист выразился как нельзя точно, описав твой образ жизни. Тебя считают кобелем, но ты действительно такой и есть. Для тебя женщины – лишь средство потр***ться и весело покутить.

Его лицо чернеет, глаза становятся совсем черными и стеклянными.

– Заткнись, я больше ничего не хочу слышать.

– О! Что? – не унимаюсь я и продолжаю с приторной улыбкой, – правда глаза колит? Зачем ты приехал сюда? Зачем? – последний вопрос звучит хриплым и безжизненным голосом.

– Потому что я люблю тебя, дура! – В беспросветно-черных глазах мелькают искорки от ночника. Горящий взгляд говорит о том, что ему далеко не всё-равно слушать мои слова.

– Не верю! Любил бы – не сбегал!

– Кирстен, я не могу иначе.

– Почему? Снова начнёшь мне вдалбывать свою чушь о том, что мы разные? – расхрабрившись, расправляю плечи и гордо вздернув подбородок, едко выплевываю ему, – катись-ка ты отсюда со своими деньгами, понтами и проблемами. С тобой д*рьма больше, чем чего-либо другого, разберись с ним вначале.

– Сука. – Он молниеносно вылетает из комнаты и, схватив на ходу сумку, выходит из моей квартиры. По квартире разносится гулкое эхо от хлопка входной двери.

– Козёл! – Последняя капля злости, раздражения и ненависти выплёскивается, и я в сердцах хватаю ночник. Выдернутый из розетки и запущенный в противоположную стену, он с глухим стуком врезается в неё и падает, разбиваясь на мелкие осколки. Осколки моей неразделенной любви, растоптанной гордости, сломанной воли.

Господи, где же все мои принципы, где все затёртые до дыр мои установки? Почему лишь за один его взгляд я стала покорной, такой, какой он хотел меня видеть. Почему от его прикосновений и объятий я забыла все обиды, заткнула голос здравого смысла и отдалась ему?.. А теперь что?.. Я сама дала ему разбередить эту рану, и она вновь изъедает мне душу.

Lara Fabian – Je Suis Malade

День на работе проходит под лозунгом «только продержись, только не покажи, как тебе больно», и кажется, мне это даже удается. Но работать сосредоточенно и усидчиво я не могу, всё во мне горит огнем отчаяния и хочется сбежать от угнетающей обстановки. Хочется кричать от безысходности, вопить, дико истерить. Зачем? Зачем ты так делаешь со мной?

Я как прокаженная иду по улице, в сторону клиники, смотря себе под ноги. Звуки проезжающих мимо машин и идущих людей где-то отдаленно служат фоном для моих громких мрачных мыслей. И ничего меня сейчас не радует из моих привычных радостей, которые я так нежно и трепетно сформировывала на новом месте, пыталась прижиться, восстановиться. Всё напрасно. Он делает для меня слишком много, а потом, всего-лишь одним поступком перечеркивает всё предыдущее, все усилия, прилагавшиеся до этого.

Когда медсестра меня окликает на кресле, что шлифовка завершена и я могу одеваться, на мгновение мелькает искреннее удивление, что задумавшись, я даже не слышала физической боли. Боли, которую сейчас заглушала, в сотни раз превосходившая душевная.

После процедур я снова возвращаюсь на работу. В квартиру я не пойду. Нет, только не туда, где всё это происходило. Там я просто сойду с ума одна, запечатанная в 4 стенах. И я работаю почти до полуночи, возвращаясь в квартиру только для того, чтобы поспать, а утром с рассветом снова уехать. Теперь надо всё начинать заново, заново себя отстраивать и латать.

Но на следующий день боль ни капли не меньше, и обычно так любимая мною работа становится невыносимой, меня всё гнобит и еле дожидаюсь вечера, чтобы сбежать в зал к Эльзе. Даже не знаю, зачем еду и смогу ли что-то сегодня сделать. Из рук просто валится всё.

Первое прикосновение к холодному металлу пилона отдается дрожью во всем теле и по нему словно проходит разряд тока. Звучит музыка, я начинаю крутиться, слегка откинув голову назад и воспоминания захлёстывают, как нежданное цунами, накрывают с головой… Я устраиваюсь в клуб, знакомлюсь с Коннором в зале театра, флиртую с ним на лестнице, отшиваю в клубе, встречаю на крыльце университета, танцую для него в «Ночной стреле», первый поцелуй возле ринга, как он берет мою руку в свою первый раз на сцене, наш первый номер, он бережно вытаскивает мою лодыжку из лент, несёт на руках по аэропорту, наш первый раз в моем номере… Разбегаюсь, стараясь прогнать всё всколыхнувшееся во мне с новой силой, но мои попытки напрасны. Залезаю на пилон, делая два трюка в связке почти под потолком и снова перед глазами возникают всё новые картинки: он на коленях передо мной на крыльце моего дома, его трепетные ласки в моей постели, летящие бинты со стола в порыве желания в его комнате, вечеринка у Алекса, признания Коннора о Роуз, как я его оставляю, покидая его дом в такси… клетка в Лас-Вегасе, наш поцелуй в мексиканском полицейском участке, та сальса в клубе, его поддержка во время моей операции, а потом как я рыдала, глотая пыль вслед удаляющейся чёрной Бентли…

115